Адвокат на следствии, участие адвоката на стадии возбуждения дела
Вопросы участия адвокатов в стадии возбуждения уголовного дела законодателем долгое время были оставлены без надлежащего нормативного регулирования.
Если следовать положениям ч. 3 ст. 49 УПК РФ в ее прежней редакции, можно было определить наиболее раннюю возможность вступления защитника в процесс: с момента фактического задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, если такое задержание было произведено до возбуждения уголовного дела.
В практической деятельности адвокаты пытались защищать права, свободы и законные интересы своих доверителей независимо от их процессуального положения на этапе рассмотрения сообщения о преступлении, апеллируя к соответствующим положениям Конституции РФ о равной возможности граждан защищать свои права и свободы любыми способами, не запрещенными законом (ч. 2 ст. 45), о гарантированном праве на получение квалифицированной юридической помощи (ч. 1 ст. 48), а также к определениям и постановлениям Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ, Федеральному закону «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». Так, допустимость участия адвоката в стадии возбуждения уголовного дела подтверждена Постановлением Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. N 13-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // Собрание законодательства РФ. 2004. N 27. Ст. 2804, в нем подчеркивается, что Конституция РФ, закрепляя право каждого на получение квалифицированной юридической помощи, не связывает предоставление помощи адвоката (защитника) с формальным признанием лица подозреваемым или обвиняемым. Поэтому данное конституционное право возникает у конкретного лица с того момента, когда ограничение его прав становится реальным.
Спустя десятилетие практически без каких-либо изъятий данная позиция Конституционного Суда РФ была воспринята законодателем. С вступлением в силу Федерального закона от 4 марта 2013 г. N 23-ФЗ «О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» ч. 3 ст. 49 УПК РФ дополнена положением, предусматривающим возможность участия защитника в уголовном процессе с момента начала осуществления процессуальных действий, затрагивающих права и свободы лица, в отношении которого проводится проверка сообщения о преступлении в порядке, предусмотренном ст. 144 УПК РФ.
Кроме того, ст. 144 УПК РФ, регламентирующая порядок рассмотрения сообщения о преступлении, дополнена ч. 1.1, которая закрепляет за лицами, участвующими в производстве процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении, в том числе права пользоваться услугами адвоката, при этом предписано также, чтобы эти права обеспечивались возможностью их осуществления в той части, в которой производимые процессуальные действия и принимаемые процессуальные решения затрагивают их интересы.
Нетрудно заметить, закрепленный законодателем перечень лиц, наделенных правом обратиться за квалифицированной юридической помощью на этапе проверки сообщения о преступлении, сформирован по аналогии с возможным участием адвоката (защитника, представителя потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика) в случае возбуждения уголовного дела и наделения каждого участника соответствующим процессуальным статусом (подозреваемый, потерпевший, свидетель и др.).
Данные новшества по праву признаются одними из значимых нововведений упомянутого Закона, широко обсуждаемого в литературе и средствах массовой информации с момента внесения соответствующего законопроекта на рассмотрение в Государственную Думу РФ в марте 2012 г.
С одной стороны, адвокат, действуя в интересах, например, пострадавшего лица, способствует выявлению и закреплению следов преступления и лиц, совершивших его, в частности, при производстве осмотра места происшествия или освидетельствования. С другой стороны, привлечение адвоката является дополнительной гарантией исключения нарушений законных прав и интересов граждан, чьи права и интересы затрагиваются проводимыми в порядке ст. 144 УПК РФ процессуальными действиями. Своевременное участие защитника оградило бы будущего подозреваемого от вынужденного самооговора, позволило устранить случаи признания вины при ее отсутствии. Не стоит также умалять значение правомочий защитника по собиранию доказательственной и ориентирующей информации, которая может быть получена в стадии возбуждения уголовного дела: получение предметов и документов, проведение опроса, истребование справок и пр. Также в литературе обосновывалась необходимость личного участия адвоката в осуществлении следственных действий, допустимых к производству в стадии возбуждения уголовного дела, обжаловании незаконных действий должностных лиц, осуществляющих проверку сообщения о преступлении, производстве ревизий и документальных проверок и пр.
Эти изменения, полагаем, были и неизбежны, ведь ст. 144 УПК РФ в новой редакции дополнена широким набором принудительных процессуальных действий по проверке сообщения (истребование, осмотр предметов и документов, производство судебной экспертизы, получение образцов для сравнительного исследования, получение объяснений), производство которых предполагает реальное и существенное ограничение прав и свобод участников предварительной проверки сообщения о преступлении.
Новые нормативные положения, регламентирующие вопросы участия адвоката в стадии возбуждения уголовного дела, вместе с тем требуют более детального рассмотрения с точки зрения возможных проблем их практической реализации, полноты и концептуальной целостности.
Формулировки ч. 3 ст. 49 УПК РФ «защитник участвует в уголовном деле с момента…», ч. 1 ст. 53 УПК РФ «с момента допуска к участию в уголовном деле защитник вправе…» вовсе исключают адвокатов из числа участников первоначального этапа судопроизводства, поскольку в период доследственной проверки уголовного дела еще нет, поэтому правильнее словосочетание «в уголовном деле» заменить на «в уголовном судопроизводстве». Соответствующей редакции требует и определения понятия «защитник» в ч. 1 ст. 49 УПК РФ, которое может быть изложено следующим образом: «Защитник — лицо, осуществляющее в установленном настоящим Кодексом порядке защиту прав и интересов лиц, в отношении которых ведется проверка сообщения о преступлении, подозреваемых и обвиняемых, и оказывающее им юридическую помощь в ходе уголовного судопроизводства».
Проблемным моментом является и то, что понятие «лицо, в отношении которого проводится проверка сообщения о преступлении» является неконкретным, условным. Косвенное упоминание о таком лице содержится лишь в нескольких статьях седьмого раздела УПК РФ, посвященных вопросам возбуждения уголовного дела или отказа в таковом в отношении конкретного лица. Полагаем, этот участник может появиться в стадии возбуждения уголовного дела в случае явки с повинной, рассмотрения заявления (сообщения), в котором прямо указано лицо, его совершившее, а также сообщений о преступлениях, возбуждение уголовного дела по которым невозможно без установления конкретного субъекта преступления (ч. 2 ст. 285 УК РФ, ч. 2 ст. 286 УК РФ) См.: Надзорное определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда от 28 февраля 2006 г. по делу N 46-ДП05-77.
Но когда проверка проходит по факту происшествия, вероятно имеющего признаки преступления, в допуске защитника к участию в проводимых следственных и процессуальных действиях может быть отказано по формальным причинам: даже если органами предварительного расследования прорабатываются конкретные версии о причастности тех или иных заподозренных лиц в совершении преступления, в процессуальных документах сведений о конкретном лице, в отношении которого ведется доследственная проверка, может и не быть. В лучшем случае данный вопрос будет решаться по собственному усмотрению следователя (дознавателя), в худшем варианте — право нуждающихся лиц на привлечение защитника на данном этапе может остаться нереализованным.
Решение проблемы видится в введении легальной трактовки данного понятия либо в соответствующих разъяснениях высшей судебной инстанции, также на ведомственном уровне с тем, чтобы стало ясно, правило о допуске защитника по смыслу п. 6 ч. 3 ст. 49 УПК РФ применимо лишь для случаев, когда решается вопрос о возбуждении уголовного дела в отношении конкретного лица, либо защитник должен быть допущен по ходатайству любого заинтересованного лица, имеющего основания полагать, что проводимые процессуальные действия направлены на установление его причастности к совершению преступления, т.е. в отношении его ведется уголовное преследование.
Выбор правоприменителем позиции по данному вопросу частично облегчает другая новелла рассматриваемого закона: ведь отныне право на пользование услугами адвоката закреплено за всеми лицами, участвующими в производстве процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении, независимо от их процессуального положения. Таким образом, и право лица, в отношении которого ведется проверка, на получение квалифицированной юридической помощи представляется гарантированным. Однако очевидно, что права и обязанности адвоката, представляющего интересы рядового участника проверки и оказывающего ему квалифицированную юридическую помощь, не могут быть полностью идентичны по объему правам и обязанностям защитника, если провести аналогию между ст. 45, ст. 53, ч. 3 ст. 86, ч. 5 ст. 189 УПК РФ и др., поскольку прямых указаний о распространении полномочий адвоката (защитника), вытекающих из перечисленных статей, на первоначальную стадию в законе нет.
С другой стороны, очевидно, что лицо, в отношении которого проводится проверка сообщения о преступлении, предшествует появлению фигуры подозреваемого в процессе. В этой связи отдельными исследователями ставится вопрос: почему нельзя было сразу назвать это лицо подозреваемым и почему у этого лица должно быть меньше прав, чем у подозреваемого? Так, М.В. Махмутов предлагает изложить п. 1 ч. 1 ст. 46 УПК в такой редакции, чтобы подозреваемым являлось в числе прочих лицо, в отношении которого проводится проверка сообщения о преступлении (в том числе его явки с повинной).
Думается, законодатель сознательно противопоставил данного участника фигуре подозреваемого (лицу, подозреваемому в совершении преступления) по вполне объяснимым причинам. В теории уголовного процесса доминирует точка зрения, согласно которой необходимыми условиями появления подозреваемого в уголовном процессе являются: 1) наличие достаточных данных, позволяющих предполагать его причастность к совершению преступления; 2) в отношении этого лица должностным лицом, ведущим производство по уголовному делу, вынесен процессуальный акт, свидетельствующий об уголовном преследовании в отношении этого лица. Применительно к первоначальной стадии процесса второй пункт данного правила, можно сказать, не применяется, если допускать возможность появления фигуры подозреваемого с момента его фактического задержания, т.е. до составления протокола задержания и до возбуждения уголовного дела соответственно; по общему же правилу процессуальным основанием подозрения согласно УПК РФ на самом раннем этапе выступает постановление о возбуждении уголовного дела в отношении конкретного лица.
Считаем, на первоначальной стадии, когда еще нет даже констатации совершенного преступления и устанавливаются лишь его отдельные признаки и лишь подспудно данные, указывающие на причастность лица к совершению уголовно наказуемого деяния, а подозрение в уголовно-процессуальном смысле только формируется, предложение отождествлять проведение предварительной проверки сообщения о преступлении в отношении конкретного лица с одномоментным появлением в уголовном процессе фигуры подозреваемого представляется непоследовательным и ошибочным.
Под процессуальными действиями, затрагивающими права и свободы лица, в отношении которого проводится проверка сообщения о преступлении, следует понимать действия (решения), реализация которых не позволяет лицу, обладающему правами и свободами, воспользоваться ими всеми либо любой частью таковых без учета того воздействия, которое имеет, будет или же может иметь осуществление данного действия (решения). Иными словами, это могут быть принудительные процессуальные действия, проводимые с участием лица, в отношении которого проводится проверка (получение объяснений, образцов для сравнительного исследования, истребование предметов и документов, освидетельствование, судебная экспертиза и т.п.), действия, проводимые без непосредственного участия данного лица, но тем или иным образом связанные с ограничением его прав и свобод (осмотр места происшествия с изъятием предметов и документов, принадлежащих данному лицу, ревизии, документальные проверки и т.п.), в отдельных случаях — действия, направленные на оформление процессуальных решений и (или) их реализацию. Очевидно также, невозможно сформировать исчерпывающий перечень таких действий, отчасти вывод о том, какое из предпринимаемых органами предварительного расследования действий повлечет реальное ограничение прав граждан, зависит от отношения самого субъекта к возложенной на него обязанности.
Показательно, что законодатель не модернизировал норм, касающихся порядка приглашения лицом, в отношении которого инициирована предварительная проверка, защитника для оказания квалифицированной юридической помощи. Полагаем, такое упущение может парализовать действие рассматриваемой новеллы. Схожая ситуация сложилась в отношении формально провозглашенного права иметь защитника с момента фактического задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, поскольку законом не предусмотрен механизм реализации этого права и сам порядок фактического задержания законом также не регулируется.
Представляется, что полномочия защитника, указанные в ст. 53 УПК РФ, также должны быть скорректированы с учетом его возможного участия в проверке сообщения о преступлении. Например, необходимо закрепить право иметь свидания с лицом, в отношении которого инициирована доследственная проверка, участвовать при даче доверителем объяснений, а также в ходе производства иных процессуальных действий, знакомиться с материалами проверки сообщения, по которому в возбуждении уголовного дела было отказано. Вместе с тем отметим, что эта проблема суть недостаток законодательной техники и, по нашему мнению, не может служить непреодолимым препятствием к реализации защитником своих прав в практической деятельности, поскольку в данном случае совершенно обоснованно будет применение аналогии закона.
Стоит также отметить, что по смыслу внесенных изменений защитник (адвокат) вступает в процесс на этапе проверки поступившего сообщения, т.е. после поступления и регистрации информационного сигнала о преступлении. За рамками правового регулирования остался вопрос возможного участия адвоката в формировании и подаче повода к возбуждению уголовного дела, между тем личное участие адвоката на этапе приема сообщения о преступлении гарантировало бы соблюдение прав и законных интересов заявителей, а также лиц, явившихся с повинной.
В целом допуск адвоката, адвокатская деятельность на этапе доследственной проверки призваны способствовать принятию законных и обоснованных решений, а следовательно, достижению задач стадии возбуждения уголовного дела. Стоит надеяться, что принятие Федерального закона от 4 марта 2013 г. N 23-ФЗ выступит главным, но не последним достижением в преобразовании института обеспечения прав лиц, вовлекаемых в проверку сообщения о преступлении. Ведь, как было отмечено, выявленные проблемы реализации новых предписаний, регламентирующих вопросы участия адвоката в стадии возбуждения уголовного дела, обусловлены главным образом отсутствием их согласованного действия со смежными нормами УПК РФ.
