Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенного другими лицами преступным путем

Статья 174 УК РФ «Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем» предусматривает ответственность за преступление, которое имеет не только национальное, но в большинстве случаев и транснациональное значение, поскольку позволяет ввести в легальный оборот денежные средства и иное имущество, полученное в результате преступной деятельности. При этом преступление, в результате которого получается имущество, может быть совершено на территории одного государства, а легализация полученного преступным путем дохода может осуществляться на территории другого государства либо быть связана с перемещением денежных средств за границу. Значительная часть незаконных, в том числе преступных, доходов используется преступными сообществами для расширения теневого и криминального предпринимательства, вывоза капитала за рубеж. По оценкам уголовных адвокатов, опубликованным в печати, с 1992 г. по 1999 г. из России в мировые финансовые центры переведено 100 млрд. долл., причем доля «грязных» денег составляет до 30 — 40% объема российского капитала, осевшего за рубежом. Кроме того, значительная часть легализованного имущества вновь возвращается в преступную сферу, поскольку зачастую становится источником финансирования деятельности экстремистских формирований, организованной преступности и терроризма.

Именно поэтому проблема противодействия легализации преступных доходов находит отражение на международном уровне. В рамках поиска эффективных способов предотвращения отмывания доходов от преступной деятельности принят целый ряд международных конвенций, к которым в первую очередь следует отнести европейские Конвенцию об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности от 8 ноября 1990 г. ETS N 141 и Конвенцию об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 г. ETS N 173, а также Конвенцию Организации Объединенных Наций против коррупции от 31 октября 2003 г.

Конвенция об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности в статье 6 предусматривает перечень деяний, которые должны преследоваться в уголовно-правовом порядке в государствах — участниках Конвенции. К таким деяниям Конвенция относит:

• конверсию или передачу имущества, если известно, что это имущество является доходом, полученным преступным путем, с целью скрыть незаконное происхождение такого имущества или помочь любому лицу, замешанному в совершении основного правонарушения, избежать правовых последствий своих деяний;
• утаивание или сокрытие действительной природы, происхождения, местонахождения, размещения или движения имущества или прав на него, если известно, что это имущество представляет собой доход, полученный преступным путем;
• приобретение, владение или использование имущества, если в момент его получения было известно, что оно является доходом, добытым преступным путем;
• участие или соучастие в любом из перечисленных правонарушений или в покушении на его совершение, а также помощь, подстрекательство, содействие или консультирование в связи с совершением такого преступления.

Несмотря на то что названная Конвенция была ратифицирована Российской Федерацией с оговорками и заявлениями только Федеральным законом от 28 мая 2001 г. N 62-ФЗ «О ратификации Конвенции об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности» и вступила в силу для России с 1 декабря 2001 г., уже в первоначальной редакции УК РФ 1996 г. была предусмотрена норма об ответственности за легализацию. Однако в первоначальной редакции статья 174 УК РФ вызвала многочисленные критические замечания ученых-правоведов и породила значительные трудности в правоприменении. Основной особенностью первой редакции нормы являлось определение предмета посягательства как денежных средств или иного имущества, приобретенного заведомо незаконным путем. Исходя из указанной формулировки под признаки преступления, предусмотренного статьей 174 УК РФ, подпадало не только имущество, добытое преступным путем, но и полученное в результате административного правонарушения, недействительных гражданско-правовых сделок, которые признаются незаконными. Следовательно, легализация являлась уголовно наказуемой и в том случае, когда основное деяние, в результате которого легализуемое имущество было добыто, влекло гражданско-правовую или административную ответственность, что «противоречит элементарной логике и принципам правовой ответственности».

Кроме того, в практике значительные трудности вызывало определение субъекта преступления — следует ли привлекать к ответственности лиц, которые способствуют легализации имущества, полученного другими лицами в результате незаконной деятельности, либо по статье 174 УК РФ возможно привлечение за легализацию преступных доходов тех лиц, которыми эти доходы были получены лично в результате противоправных действий.

В связи с ратификацией Конвенции в Российской Федерации в 2001 г. был принят Федеральный закон от 7 августа N 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма», который обусловил и внесение изменений в УК РФ: была реформирована часть 1 ст. 174 УК РФ, кроме того, Кодекс был дополнен новой статьей 174.1. Таким образом, произошло разделение нормы об ответственности за легализацию преступных доходов в зависимости от субъекта: статья 174 предусматривала возможность привлечь к ответственности за легализацию имущества, приобретенного преступным путем другими лицами, а статья 174.1 — за легализацию имущества, ранее приобретенного в результате совершения преступления самим субъектом. Помимо этого, новая редакция устранила неясность в отношении предмета преступления, обоснованно сузив его до преступно приобретенного имущества, а также установила минимальный стоимостный порог легализации, предусмотрев возможность привлечь к ответственности только за совершение финансовых операций и сделок в крупном размере. Еще одним ограничением предмета легализации послужило введение в диспозицию статей 174 и 174.1 исключений — преступлений, в результате совершения которых не может быть получено легализуемое имущество, — статьи 193 «Невозвращение из-за границы средств в иностранной валюте», 194 «Уклонение от уплаты таможенных платежей, взимаемых с организации или физического лица», 198 «Уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с физического лица», 199 «Уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организации». Еще одним нововведением послужило указание на наличие обязательной цели — придание правомерного вида владению, пользованию и распоряжению легализуемыми денежными средствами или иным имуществом.

Статьи 174 и 174.1 УК РФ еще несколько раз подвергались реформированию, последнее из которых осуществлено Федеральным законом от 7 апреля 2010 г. N 60-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». Этот Закон повысил порог крупного размера для данных преступлений с 1 млн. руб. до 6 млн. руб. и вернул обязательность достижения указанного порога для квалификации деяния по части 1 ст. 174.1 УК РФ.

Следует подчеркнуть, что общественная опасность преступления, предусмотренного статьей 174 УК РФ, повышается по сравнению с иными преступлениями в сфере экономической деятельности в связи с тем, что легализация денежных средств или иного имущества не только позволяет ввести в гражданский оборот имущество, добытое преступным путем, но и завуалировать преступный способ приобретения имущества, создав видимость его законного происхождения. Именно эта особенность анализируемого преступления позволяет отнести его к категории прикосновенных преступных деяний.

В научной литературе неоднократно высказывалось мнение о том, что легализация преступно добытого имущества является одним из видов укрывательства преступлений. Так, А.В. Зарубин отмечает, что «внесение в УК статьи, предусматривающей ответственность за легализацию денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем, свидетельствует о признании этого преступления одним из способов укрывательства имущества, добытого преступным путем». При этом отмечается невозможность идеальной совокупности преступлений, предусмотренных статьями 316 и 174 УК РФ, поскольку отмывание является двуобъектным составом, «охватывает часть деяний, запрещенных статьей 316 УК РФ, и может расцениваться как специальная норма».

Для того чтобы решить вопрос о соотношении укрывательства преступлений и легализации преступно приобретенного имущества, а также отграничить анализируемое посягательство от приобретения либо сбыта преступно добытого имущества (ст. 175 УК РФ), необходимо в первую очередь исследовать специфику непосредственного объекта преступления, предусмотренного статьей 174. В научной литературе предложены следующие варианты определения объекта посягательства для данного преступления:

• общественные отношения, складывающиеся при обеспечении общественной безопасности;
• интересы правосудия, которые выступают объектом посягательства в каждом отдельном случае легализации имущества, в отличие от общественной опасности массовой легализации. Ряд авторов рассматривают интересы правосудия не как основной, а в качестве дополнительного объекта легализации;
• два самостоятельных равнозначных объекта, «которые взаимосвязаны, соответственно, с видовыми объектами, во-первых, группы преступлений в сфере экономической деятельности и, во-вторых, группы преступлений против правосудия»;
• легитимный порядок осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности, при этом «дополнительным непосредственным объектом легализации являются отношения, возникающие каждый раз при совершении любого преступления, позволяющего приобрести имущество или средства, нуждающиеся в «отмывании»;
• конкретные возникающие в обществе экономические отношения, основанные на принципе запрета криминальных форм поведения в экономической деятельности, подвергающиеся негативным изменениям в результате рассматриваемого преступного посягательства, в частности отношения в сфере кредитно-денежного обращения, торговли и др. При этом наряду с основным непосредственным объектом для данного посягательства в научной литературе предложено множество вариантов факультативных объектов, среди которых названы интересы общественной безопасности — в случаях, «когда легализация незаконных приобретений связана с деятельностью преступных сообществ и иных называемых в уголовном законе организованных преступных формирований»; общественные отношения, обеспечивающие общественную безопасность, здоровье населения, общественную нравственность, если предметом преступления выступают оружие, боеприпасы, взрывчатые вещества, наркотические и психотропные средства, сильнодействующие и ядовитые вещества; интересы потерпевших (физических лиц) и гражданских истцов (граждан, предприятий, учреждений или организаций) .

Что касается рассмотрения общественной безопасности и интересов правосудия в качестве объектов прикосновенных преступлений, то о нецелесообразности такого подхода речь уже шла ранее применительно к объекту прикосновенных преступлений в целом и отдельных видов прикосновенности. Рассмотрение интересов правосудия в качестве дополнительного объекта посягательства также представляется весьма спорным. В частности, М.М. Лапунин считает, что при легализации преступных доходов интересы правосудия «в той или иной степени подвергаются посягательству путем сокрытия результатов преступлений, лежащих в основе приобретения имущества, и, следовательно, облегчения ухода от уголовной ответственности». Однако, как и в случае с приобретением либо сбытом преступно добытого имущества, легализация преступных доходов не всегда затрудняет расследование основного преступления и привлечение к ответственности лица (лиц), его совершившего. Наоборот, зачастую легализация имущества, нацеленная на введение в формально законный оборот преступно приобретенного имущества, помогает обнаружить предмет преступления и проследить цепочку его незаконных владельцев от легализовавшего лица до того, кто данное имущество приобрел преступным путем, тем самым облегчив расследование основного преступления.

Более того, изложенные подходы к определению объекта преступления, предусмотренного статьей 174 УК РФ, не учитывают его специфику и не отражают ту степень общественной опасности деяния, которая дает основание для его криминализации. Сущность общественной опасности легализации преступно приобретенного имущества заключается не столько в нарушении общественных отношений в определенной сфере экономической деятельности, сколько в создании возможности для введения в гражданский оборот и использования в экономической деятельности финансовых ресурсов криминального происхождения. Именно поэтому назначением уголовно-правовой нормы об ответственности за легализацию денежных средств или иного имущества, приобретенного преступным путем, выступает недопущение введения в гражданский оборот финансовых ресурсов криминального происхождения. Имущество, приобретенное в результате совершения преступных деяний, для его возврата в законный имущественный оборот либо должно быть возвращено лицу, владевшему им на законных основаниях до совершения основного преступления, либо должно быть конфисковано и в дальнейшем введено в оборот посредством процедуры, предусмотренной российским законодательством. Таким образом, в результате совершения преступления, предусмотренного статьей 174 УК РФ, нацеленного на легализацию преступно приобретенного имущества, нарушаются в первую очередь общественные отношения, обеспечивающие установленный в законе порядок введения имущества в гражданский оборот, которые и выступают объектом посягательства.

Как и в иных видах прикосновенных преступлений, дополнительным объектом легализации выступает объект основного преступления. Это обусловлено увеличением объема вреда, причиняемого данному объекту, за счет целого ряда факторов. Если основное преступление представляло собой преступное изъятие имущества, то увеличение числа его незаконных владельцев (как и в случае приобретения либо сбыта такого имущества) ухудшает его состояние и потребительские свойства, в определенных случаях затрудняет его возврат законному собственнику либо владельцу и, кроме того, позволяет формально ввести его в гражданский оборот повторно уже в качестве имущества, принадлежащего другому лицу (физическому либо юридическому). В случае приобретения имущества в результате иного преступления (например, при получении взятки), вред, причиняемый объекту основного посягательства, увеличивается за счет получения лицом возможности воспользоваться результатами своего преступного деяния, имея формально законные для этого основания, созданные в процессе легализации.

Рассматривая вопрос о предмете преступления, ответственность за которое предусматривается статьей 174 УК РФ, следует отметить, что в законодательстве он определен как денежные средства или иное имущество, заведомо приобретенные другими лицами преступным путем (за исключением преступлений, предусмотренных статьями 193, 194, 198, 199, 199.1 и 199.2 УК РФ). Таким образом, диспозиция части 1 ст. 174 УК РФ содержит в себе указание на следующие признаки предмета преступления.

1. Предметом могут выступать денежные средства и иное имущество. В научной литературе высказано мнение, что указание на денежные средства как на предмет преступления в статье 174 УК РФ излишне и «целесообразно исключить из диспозиций статей 174 и 174.1 УК РФ указание на денежные средства как предмет преступления, оставив только термин «имущество», поскольку, согласно части 2 ст. 130 Гражданского кодекса РФ, деньги относятся к движимому имуществу». Другие авторы, наоборот, предлагают уточнить положения части 1 ст. 174 УК РФ при помощи дополнительного указания на то, что предметом преступления могут выступать также право на имущество, а не только деньги и вещи, либо максимально детализировать перечень предметов легализации: «денежные средства (в наличной или безналичной форме), ценные бумаги, вещи и право на них». Представляется, что ограничение предмета термином «имущество» в статье 174 УК РФ может вызвать определенные затруднения в правоприменении, схожие с теми, которые являются предметом довольно острой научно-практической дискуссии в отношении предмета хищения. Следует отметить, что для легализации преступно приобретенного имущества нецелесообразно производить ограничение предмета преступления аналогично предмету хищения. Предмет анализируемого преступления составляет имущество в его широком понимании, т.е. сообразно определению имущества в статье 128 ГК РФ. Следовательно, во избежание неоднозначности толкования диспозиции статьи 174 УК РФ необходимо детализировать предмет преступления, распространив на него формулировку статьи 128 ГК РФ: «вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права». Это возможно сделать посредством использования термина «имущество» в диспозиции части 1 ст. 174 УК РФ и его расшифровки в соответствии с положениями статьи 128 ГК РФ в примечании к статье 174 УК РФ.

2. Это имущество заведомо приобретено преступным путем другими лицами. Ряд ученых-правоведов высказываются за возвращение первоначальной формулировки диспозиции части 1 ст. 174 УК РФ в части указания не только на преступный, но и иной незаконный путь приобретения имущества для случаев, когда легализованные средства используются в интересах организованных преступных групп и террористических организаций. Другие, наоборот, предлагают сузить предмет преступления, предусмотренного статьей 174 УК РФ, и применить единую формулировку статьи 174.1 — приобретенное в результате совершения преступления . Вероятно, при формулировании диспозиции части 1 ст. 174 УК РФ законодатель исходил из тех же оснований, что и при определении предмета преступления в статье 175 УК РФ, т.е. стремился подчеркнуть именно характер происхождения имущества, а не юридическую природу основного преступления. Формулировка диспозиции статьи 174, как и статьи 175 УК РФ, позволяет привлечь к ответственности за приобретение либо сбыт имущества, добытого запрещенным в Кодексе способом, даже при отсутствии у добывшего это имущество лица возможности нести уголовную ответственность за содеянное. Кроме того, использованная законодателем формулировка «заведомо добытое преступным путем» исключает необходимость подтверждения факта совершения основного преступления конкретным лицом в приговоре суда. Подобной позиции придерживаются и суды. Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ в Кассационном определении от 13 июня 2006 г. признала неубедительными утверждения авторов кассационных жалоб о том, что для признания Барышникова, Зинкина, Трегубова и Гатауллиной виновными в совершении преступления, предусмотренного статьей 174 УК РФ, необходимо наличие вступившего в законную силу приговора в отношении Трегубова и Гатауллиной, который подтверждал бы, что они занимались незаконным предпринимательством.

Терминологическая разница между диспозициями статей 174 и 174.1 УК РФ обусловлена еще и особенностями субъективной стороны преступления: для субъекта легализации чужого имущества достаточно общего осознания преступного характера происхождения легализуемого имущества, в то время как субъект, легализующий имущество, приобретенное им, точно знает (не может не знать, поскольку основное преступление было совершено им самим) характеристики того преступления, в результате которого имущество было приобретено. Однако следует согласиться с высказанным С.Ю. Коростелевым мнением о том, что в диспозиции статьи 174 УК РФ более целесообразным является использование понятия «предикатного субъекта в единственном числе — «другим лицом», а не «другими лицами». Подобная корректировка нормы позволит избежать неоднозначности толкования, четко определив, что основное преступление может быть совершено и одним лицом, а не только несколькими лицами.

3. Легализуемое имущество не может быть приобретено посредством совершения преступлений, предусмотренных статьями 193, 194, 198, 199, 199.1 и 199.2 УК РФ. Позиция законодателя, отнесшего данные преступления к категории исключений, поддерживается далеко не всеми исследователями. Например, А.С. Босхолов отмечает, что наличие подобных исключений способно заблокировать применение нормы об ответственности за легализацию, и с учетом того, что количество исключений возросло с четырех до шести, «в современных условиях, в связи с интенсивным развитием новых общественных отношений, их количество не гарантировано от увеличения». Подобная декриминализация операций с доходами от преступлений, наиболее часто совершаемых хозяйствующими субъектами, по мнению К.Н. Алешина, «является, по сути, «экономической амнистией», направленной на привлечение таким образом полученных средств в виде инвестиций в легальную экономику», что противоречит целям и задачам международного законодательства в исследуемой области .

Однако в литературе предпринимаются попытки оправдать наличие исключений тем, что специфика перечисленных в части 1 ст. 174 УК РФ преступлений не предполагает возможность приобретения в результате их совершения какого-либо имущества: «Во всех этих случаях лицо не исполняет возложенные на него государством обязанности определенным образом распорядиться его собственным имуществом», что совсем не равнозначно преступному приобретению имущества». Представляется, что позиция законодателя в части установления исключений в диспозиции статьи 174 УК РФ вполне оправданна, но имеет под собой совершенно иное логическое основание. Дело в том, что специфической сущностью преступлений, связанных с уклонением от уплаты налоговых либо таможенных платежей, является создание субъектом обманным путем фиктивных «правовых» оснований для соответствующей неуплаты. Создание подобных оснований как раз и преследует цель легализации, т.е. придания правомерного вида владению имуществом (денежными средствами), которое должно быть отчуждено в силу закона. Таким образом, легализация необоснованно сберегаемого имущества является неотъемлемой составляющей объективной и субъективной стороны преступлений, попавших в категорию исключений, что и послужило основанием для их включения в перечень, предусмотренный диспозицией части 1 ст. 174 УК РФ. Однако в целях устранения подобных противоречий в толковании данной характеристики предмета преступления вполне логично заменить использованное в части 1 ст. 174 УК РФ словосочетание «приобретенное преступным путем» на более удачное — «добытое преступным путем», используемое в диспозиции части 1 ст. 175 УК РФ.

Объективная сторона анализируемого состава преступления определена в УК РФ как легализация (отмывание), представляющая собой «совершение финансовых операций и других сделок» с указанными в диспозиции предметами. Учеными-правоведами определение, предложенное в диспозиции части 1 ст. 174 УК РФ, вполне справедливо критикуется как весьма сложное для понимания, неоднозначное и противоречивое. Во-первых, в научной литературе подвергается сомнению целесообразность использования в статье 174 УК РФ двух терминов — «легализация» и «отмывание» — в качестве синонимов. В частности, А.С. Босхолов считает, что термин «отмывание» не имеет правового содержания, в связи с чем он не может использоваться в процессе научной криминализации преступного поведения, способен дезориентировать практических работников, а потому подлежит исключению. К.Н. Алешин, напротив, полагает, что «использование термина «легализация» является не совсем корректным, поскольку в процессе отмывания преступно нажитому имуществу лишь придается правомерный вид, но эти средства по своей сути не становятся «легальными». Международно признанный термин «отмывание» более соответствует как сути данного преступления, так и сложившейся международной терминологии». Действительно, «отмывание» — термин, который был воспринят международными нормативно-правовыми актами, однако происхождение его отнюдь не интернационально. Впервые «отмывание» (денег, имущества и т.д.) в собственном смысле этого слова начинает употребляться в конце 20-х гг. XX столетия в США в г. Чикаго для обозначения действий, связанных с вводом в легальный оборот денежных средств (как правило, металлической монеты), полученных в результате незаконного оборота алкогольных напитков. В этих целях использовали стиральные машины-автоматы, установленные в прачечных, которые нужно было заправлять монетами разного достоинства, что и дало само название явлению «отмывания» денег (точнее, их «стирке» — money laundering). Принято считать, что термин «отмывание денег» был введен в обиход в связи с этим, но в дальнейшем он получил международное распространение. С созданием в 1989 г. Международной рабочей группы по борьбе с отмыванием денег (FATF) словосочетание «отмывание денег» стало международным юридическим термином, воспринятым и российским законодателем при конструировании норм УК РФ. Однако если в международной практике используется исключительно понятие «отмывание», то в Федеральном законе «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» термины «легализация» и «отмывание» доходов от преступной деятельности используются как синонимы. Вероятно, правовым содержанием с национальной точки зрения наделен первый из указанных терминов, в то время как второй демонстрирует его синонимичность с международно-правовой терминологией, в связи с чем совместное использование терминов является вполне оправданным.

Во-вторых, ряд авторов отмечают чуждость для российской правовой доктрины понятия «финансовая операция», поскольку ни в гражданском, ни в финансовом, ни в каком-либо другом законодательстве нет определения понятия «финансовые операции», использованного в диспозициях статей 174, 174.1 УК РФ. Однако отдельные исследователи не видят проблемы толкования указанного термина, поскольку «при толковании пришедшего из США термина «финансовые операции» следует учитывать, что его значение разъясняется в ряде международных договоров России (с Белоруссией, Грузией, Болгарией): «сделки и другие действия… с денежными средствами, ценными бумагами и платежными документами (независимо от формы и способа их осуществления), направленные на установление, изменение или прекращение связанных с ними гражданских прав и обязанностей». Тем не менее в национальном законодательстве данное понятие не нашло содержательного отражения, в том числе в Федеральном законе «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма». Закон содержит иной термин — «операции с денежными средствами или иным имуществом», под которыми понимаются «действия физических и юридических лиц с денежными средствами или иным имуществом независимо от формы и способа их осуществления, направленные на установление, изменение или прекращение связанных с ними гражданских прав и обязанностей» (ст. 3). Отдельные исследователи исходят из производности использованного термина от иного, вполне устоявшегося — «финансы», означающего совокупность всех денежных средств, которые имеют домашние хозяйства, предприятия и государство. Соответственно, «финансовые операции» как производное определение «по смыслу должно означать любое действие, приводящее к установлению, изменению или прекращению связанных с денежными средствами гражданско-правовых сделок».

Попытка определить для правоприменителя понятие «финансовые операции» была предпринята Верховным Судом РФ в пункте 19 Постановления от 18 ноября 2004 г. «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем», однако и в нем имеет место смешение финансовых операций и сделок без выделения для них каких-либо разграничительных критериев. Постановление предлагает под финансовыми операциями и другими сделками, указанными в статьях 174 и 174.1 УК РФ, понимать действия с денежными средствами, ценными бумагами и иным имуществом (независимо от формы и способов их осуществления, например договор займа или кредита, банковский вклад, обращение с деньгами и управление ими в задействованном хозяйственном проекте), направленные на установление, изменение или прекращение связанных с ними гражданских прав или обязанностей.

Понятие сделки известно отечественному гражданскому праву и само по себе вопросов не вызывает, однако соотношение использованных в диспозиции части 1 ст. 174 УК РФ терминов не совсем понятно. Понятие «сделка» для целей анализируемой статьи использовано как обобщающее, включающее в себя в том числе и финансовые операции. Однако данные понятия лежат в разных плоскостях, поскольку «сделка» есть правовой термин, в то время как «финансовая операция» — термин экономический. В рамках исполнения одной гражданско-правовой сделки может иметь место совершение как одной, так и нескольких финансовых операций, но сами по себе финансовые операции не представляют собой разновидность сделок. Именно поэтому использование в УК РФ данных терминов как общего и частного является неприемлемым.

В научной литературе предложено заменить оба использованных в диспозиции термина на более общий — «действия» и сформулировать характеристику объективной стороны как «совершение действия с доходами, полученными преступным путем…».

Необходимо отметить еще одну особенность законодательной конструкции нормы об ответственности за легализацию: термины «финансовая операция и сделка» использованы во множественном числе и в неальтернативной форме (за счет союза «и»). Следовательно, логичным является предположение, что для наличия состава преступления необходимо совершение и финансовых операций, и сделок, причем не в единственном числе. Отдельные авторы дают ограничительное толкование норме, полагая, что для состава рассматриваемого преступления достаточно совершить одну финансовую операцию или сделку: «употребление в законе указанных словосочетаний во множественном числе подразумевает разнообразие возможных финансовых операций и других сделок, а не их количество. Иными словами, имеются в виду различные по форме и содержанию финансовые операции и сделки, т.е. их качественная, а не количественная характеристика». Аналогичное комментирование нормы имеет место и в пункте 19 упомянутого ранее Постановления Пленума Верховного Суда РФ.

Необходимо также отметить содержательное несоответствие термина «легализация» в УК РФ и Федеральном законе «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма». Законодатель при конструировании уголовно-правовой нормы попытался детализировать деяние путем указания на способы его совершения и акцентирования внимания на его цели. Но следует констатировать, что сформулированная в части 1 ст. 174 УК РФ специальная цель представляет собой сущностную характеристику самого деяния. Сущностью легализации (отмывания) преступно приобретенного имущества как раз и выступает придание правомерного вида владению, пользованию и распоряжению имуществом, добытым преступным путем. Подобная позиция выражена и в вышеуказанном Федеральном законе, определяющем легализацию (отмывание) доходов, полученных преступным путем, как придание правомерного вида владению, пользованию или распоряжению денежными средствами или иным имуществом, полученными в результате совершения преступления, за исключением преступлений, предусмотренных статьями 193, 194, 198, 199, 199.1 и 199.2 УК РФ (ст. 3 Закона).

Понятие «придание правомерного вида» может быть рассмотрено в двух аспектах:

• как характеристика самого деяния, т.е. как процесс, состоящий из одного или нескольких деяний (в том числе совершения одной или нескольких финансовых операций и (или) сделок с отмываемым имуществом);
• как результат, к которому стремится субъект, а именно создание таких условий, при которых у граждан, общества и государства создается ложное впечатление о законности источника происхождения легализуемого имущества.

Таким образом, исходя из предложенного понимания объекта, предмета и характеристик объективной стороны анализируемого преступления целесообразно сформулировать диспозицию части 1 ст. 174 УК РФ следующим образом: «Легализация (отмывание), то есть придание правомерного вида владению, пользованию и распоряжению имуществом, заведомо добытым другим лицом преступным путем».

Субъективная сторона легализации в настоящее время однозначно определяется в литературе исключительно как прямой умысел с учетом указания в диспозиции части 1 ст. 174 УК РФ на наличие специальной цели. Тем не менее указание на данную цель деяния, с одной стороны, как отмечалось ранее, является дублированием характеристики объективной стороны. С другой стороны, признание придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению преступно добытым имуществом целью, к достижению которой стремится лицо, легализующее чужое имущество, представляет своего рода юридическую фикцию. К достижению подобного результата, безусловно, стремится то лицо, которым добыто легализуемое имущество. Как абсолютно верно отмечено М.М. Лапуниным, «специфика цели по статье 174 УК РФ заключается в том, что она «принадлежит» другому лицу — обладателю имущества, желающего придать ему законный статус. Субъект преступления по статье 174 УК РФ как бы примыкает к данной цели, она становится одновременно и его целью».

Кроме того, указание на наличие у субъекта специфической цели исключает возможность совершения преступления с косвенным умыслом, в то время как в большинстве случаев лицо, легализующее имущество, добытое другими лицами, преследует собственную корыстную цель, желая извлечь из легализации выгоду лично для себя. Придание правомерного вида владению, пользованию и распоряжению преступно добытым имуществом является сопутствующим этому результатом, безусловно осознаваемым субъектом. Еще одним примечательным моментом является признание цели, указанной в статье 174 УК РФ, единственным критерием разграничения составов легализации и приобретения либо сбыта преступно добытого имущества. Анализ объектов преступлений, предусмотренных статьями 174 и 175 УК РФ, позволяет выделить их специфичность по отношению друг к другу, которая позволяет говорить о возможности одновременного причинения им вреда в результате совершения одного деяния, т.е. о возможности идеальной совокупности составов легализации и приобретения либо сбыта преступно добытого имущества. С учетом изложенного исключение указания на обязательное наличие цели в диспозиции статьи 174 УК РФ, с одной стороны, позволит избежать дублирования терминов в уголовно-правовой норме, с другой — даст возможность более широко рассматривать субъективную сторону (прямой либо косвенный умысел). Кроме того, станет возможным привлечение (при наличии к тому оснований) одного лица к ответственности по совокупности статей 174 и 175 УК РФ, что не будет противоречить принципу справедливости, поскольку посягательство совершается одновременно на два самостоятельных объекта. Специфичность объекта посягательства при легализации преступно добытого имущества является основанием криминализации легализации имущества, добытого самим лицом в результате совершения преступления (ст. 174.1 УК РФ), не нарушая принцип недопущения двойной ответственности за совершение одного преступления, хотя по сути своей действия, направленные на легализацию, являются способом распоряжения преступно добытым имуществом. Аналогичным образом специфичность объекта посягательства при легализации не создает конкуренции между статьями 174 и 175 УК РФ. Например, лицо, приобретающее либо сбывающее имущество, заведомо добытое преступным путем, с оформлением всех необходимых документов преследует собственные корыстные цели, но при этом осознает, что таким образом способствует легализации преступно добытого имущества, относясь к этому факту безразлично либо сознательно допуская такую возможность. Однако говорить о совокупности составов преступлений, предусмотренных статьями 174 и 175 УК РФ, во всех случаях приобретения либо сбыта преступно добытого имущества не следует. В этом смысле трудно согласиться с мнением П.С. Яни о том, что если лицо ставит перед собой цель получения выгоды в результате использования этого имущества, но она недостижима без придания имуществу легального вида, то легализация в точном смысле этого термина является необходимым, осознаваемым и желанным промежуточным результатом действия лица. Соответственно, «при совершении сделок с преступно приобретенным имуществом сам факт осознания преступного характера приобретения имущества приводит к выводу о наличии у лица цели (промежуточной) легализации». Дело в том, что в характеристику объекта преступления включаются и признаки предмета посягательства, которые различны для составов легализации и приобретения либо сбыта преступно добытого имущества. Если приобрести либо сбыть можно любые преступно добытые предметы, в том числе изъятые из оборота (если такие действия не образуют самостоятельного состава), то легализовать имущество, изъятое из гражданского оборота (а иногда и ограниченное в обороте), нельзя. Например, коллекционер, приобретая похищенные предметы искусства для личного тайного использования, не стремится осуществить их легализацию ни для себя, ни для добывшего их преступным путем лица, поскольку это в принципе невозможно. Другой пример: лицо приобретает либо сбывает похищенную специальную технику и иные предметы, которые в дальнейшем будут использоваться приобретателем для совершения преступлений. Представляется, что в данном случае речь может идти о квалификации деяния только по статье 175 УК РФ, привлечение к ответственности за легализацию исключается.

Субъектом преступления по статье 174 УК РФ выступает любое вменяемое лицо, достигшее 16 лет, обладающее одним отличительным признаком: оно никак не участвовало в совершении преступления, ставшего источником легализуемого преступного дохода.

Относительно квалифицирующих и особо квалифицирующих признаков легализации, обозначенных в статье 174 УК РФ, соглашаясь в целом с позицией законодателя относительно их набора, необходимо отметить один весьма спорный момент. Часть 3 ст. 174 УК РФ распространяет действие указанных в ней особо квалифицирующих признаков только на легализацию, совершенную в крупном размере (ч. 2 ст. 174), исключая возможность повышенной ответственности лиц, совершивших легализацию преступно добытого имущества в группе либо с использованием служебного положения, если деяние не достигает порога крупного размера, установленного в примечании к статье 174. С учетом последних изменений, внесенных в статью 174 УК РФ Федеральным законом от 7 апреля 2010 г. N 60-ФЗ, установившим порог крупного размера на уровне 6 млн. руб., такой подход не вполне оправдан. Позиция законодателя по данному вопросу представляется еще более нелогичной с учетом того, что во многих других статьях УК РФ, в том числе устанавливающих ответственность за преступления в сфере экономики, обстоятельства, перечисленные в частях 2 и 3 ст. 174 УК РФ, рассматриваются как равнозначные и альтернативные (например, ч. 3 ст. 159, ч. 3 ст. 160, ч. 2 ст. 165, ч. 2 ст. 175, ч. 4 ст. 290 УК РФ и т.д.). На основании изложенного и в целях устранения пробелов правового регулирования целесообразно распространить действие части 3 ст. 174 УК РФ на деяния, предусмотренные как частью 1, так и частью 2 указанной статьи, а действие части 4 — на деяния, предусмотренные соответственно частями 1 — 3 указанной статьи.

В результате проведенного исследования понятия и признаков состава преступления, предусмотренного статьей 174 УК РФ, можно сформулировать следующие выводы.

1. Сущность общественной опасности легализации преступно приобретенного имущества заключается в создании возможности для введения в гражданский оборот и использования в экономической деятельности финансовых ресурсов криминального происхождения. Именно поэтому назначением уголовно-правовой нормы об ответственности за легализацию денежных средств или иного имущества, приобретенного преступным путем, выступает недопущение введения в гражданский оборот финансовых ресурсов криминального происхождения. В результате совершения преступления, предусмотренного статьей 174 УК РФ, нарушаются общественные отношения, обеспечивающие установленный в законе порядок введения имущества в гражданский оборот, которые и выступают объектом посягательства.

2. Анализ диспозиции части 1 ст. 174 УК РФ позволяет выделить следующие признаки предмета преступления:

• предметом могут выступать денежные средства и иное имущество;
• это имущество заведомо приобретено преступным путем другими лицами;
• легализуемое имущество не может быть приобретено посредством совершения преступлений, предусмотренных статьями 193, 194, 198, 199, 199.1 и 199.2 УК РФ.

3. Во избежание неоднозначности толкования диспозиции статьи 174 УК РФ необходимо детализировать предмет преступления следующим образом:

• распространить на него формулировку статьи 128 ГК РФ: «вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права» посредством использования термина «имущество» в диспозиции части 1 ст. 174 УК РФ и его расшифровки в соответствии с положениями статьи 128 ГК РФ в примечании к статье 174 УК РФ;
• четко определить, что основное преступление может быть совершено и одним лицом, а не только несколькими лицами, заменив словосочетание «другими лицами» на «другим лицом»;
• заменить использованное в части 1 ст. 174 УК РФ словосочетание «приобретенное преступным путем» на более удачное — «добытое преступным путем», используемое в диспозиции части 1 ст. 175 УК РФ.

4. Использование терминов «легализация» и «отмывание» в качестве синонимов в отечественном законодательстве является вполне оправданным, поскольку первый из указанных терминов наделен правовым содержанием с национальной точки зрения, в то время как второй демонстрирует его синонимичность с международно-правовой терминологией.

5. Использованные для характеристики объективной стороны в диспозиции части 1 ст. 174 УК РФ понятия лежат в разных плоскостях, поскольку «сделка» есть правовой термин, в то время как «финансовая операция» — термин экономический. В рамках исполнения одной гражданско-правовой сделки может иметь место совершение как одной, так и нескольких финансовых операций, но сами по себе финансовые операции не представляют собой разновидность сделок, в связи с чем использование в УК РФ данных терминов как общего и частного является неприемлемым.

6. Понятие «придание правомерного вида» следует рассматривать в двух аспектах:

• как характеристику самого деяния, т.е. процесс, состоящий из одного или нескольких деяний (в том числе совершения одной или нескольких финансовых операций и (или) сделок с отмываемым имуществом);
• как результат, к которому стремится субъект, т.е. создание таких условий, при которых у граждан, общества и государства создается ложное впечатление о законности источника происхождения легализуемого имущества.

7. Исходя из особенностей объекта, предмета и характеристик объективной стороны анализируемого преступления целесообразно изменить редакцию части 1 ст. 174 УК РФ, сформулировав ее следующим образом: «Легализация (отмывание), т.е. придание правомерного вида владению, пользованию и распоряжению имуществом, заведомо добытым другим лицом преступным путем».

8. Сформулированная в части 1 ст. 174 УК РФ специальная цель представляет собой сущностную характеристику самого деяния, в связи с чем подлежит исключению из диспозиции данной нормы. Исключение указания на обязательное наличие цели позволит избежать дублирования терминов в анализируемой уголовно-правовой норме, а также даст возможность более широко рассматривать субъективную сторону состава преступления (как прямой либо косвенный умысел). Кроме того, станет возможным привлечение (при наличии к тому оснований) одного лица к ответственности по совокупности статей 174 и 175 УК РФ.

9. В целях устранения пробелов правового регулирования целесообразно распространить действие части 3 ст. 174 УК РФ на деяния, предусмотренные частями 1 и 2 указанной статьи, а действие части 4 — на деяния, предусмотренные соответственно частями 1 — 3 указанной статьи.