Проблемы реализации принципа законности при заключении под стражу, продления срока содержания под стражей

В последние годы к проблеме соблюдения законности при заключении под стражу, продления срока содержания под стражей обращались и правоприменители, и теоретики в области уголовного процесса, и даже политики. Верховный Суд РФ неоднократно представлял свои разъяснения по применению норм УПК, регламентирующих обозначенные вопросы, но в практике применения норм УПК РФ до настоящего времени констатируются факты нарушения принципа законности при заключении под стражу.

В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. N 1 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» выражалась правовая позиция Верховного Суда РФ по толкованию норм уголовно-процессуального закона об избрании в отношении подозреваемых и обвиняемых меры пресечения в виде заключения под стражу, продлении срока содержания под стражей. В п. 1 указанного документа обращалось внимание судов на их обязанность при рассмотрении уголовных дел и вынесении решений соблюдать установленные главой 2 УПК РФ принципы уголовного судопроизводства для защиты прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также защиты личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения прав и свобод.

В Постановлении Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 27 сентября 2006 г. «О рассмотрении результатов обобщения судебной практики об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений» судьям указывалось на необходимость обеспечения строгого соблюдения законодательства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений, исключения формального подхода к разрешению соответствующих ходатайств.

В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29 октября 2009 г. N 22 «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста» (далее — новое Постановление) в п. 1 вновь дана рекомендация судам о необходимости при принятии решения о заключении подозреваемого или обвиняемого под стражу в качестве меры пресечения, о продлении сроков содержания под стражей соблюдать права таких лиц, вытекающие из смысла ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция) и предусмотренные ст. 22 Конституции Российской Федерации.

Если обратиться к вышеуказанным документам Верховного Суда РФ, то необходимо отметить, что все разъяснения, содержащиеся в его пилотных решениях, формально правильны. Естественно, поэтому напрашивается вопрос о причинах нарушений требований ст. 5 Конвенции и положений ст. 22 Конституции РФ при рассмотрении судами вопросов о заключении под стражу и продлении сроков содержания под стражей до настоящего времени. Бесспорным подтверждением продолжающихся нарушений является факт принятия нового Постановления, в котором вновь даются разъяснения судам по вопросам применения меры пресечения в виде заключения под стражу, о сроках содержания под стражей и об отмене или изменении меры пресечения.

Одной из причин продолжающихся нарушений законности при заключении под стражу, прав подозреваемых и обвиняемых, как представляется, является отсутствие до настоящего времени подробных указаний Верховного Суда РФ, основанных на анализе правоприменительной практики Европейского суда по ст. 5 Конвенции по сложным вопросам практики применения норм УПК РФ, регламентирующих процедуру и основания избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, продления срока содержания под стражей.

Новое Постановление, к сожалению, содержит лишь указание на необходимость соблюдения положений ст. 5 Конвенции, но в нем не приведена конкретная практика решений Европейского суда, в которых констатируются нарушения прав подозреваемых, обвиняемых, подсудимых и не указаны пути улучшения судебной практики по этим вопросам.

К сожалению, разъяснения в новом Постановлении не вносят ясности по некоторым проблемным вопросам практики, что можно проследить по разъяснениям, касающимся содержания постановления суда о рассмотрении ходатайств в порядке ст. 108 УПК РФ.

Так, в п. 19 обращается внимание судов на то, что в постановлении о рассмотрении ходатайств в порядке ст. 108 УПК РФ следует давать оценку обоснованности выдвинутого против лица подозрения, а также наличию оснований и соблюдению порядка задержания подозреваемого (ст. 91 и 92 УПК РФ), в частности наличию оснований, предусмотренных ст. 100 УПК РФ, для применения меры пресечения до предъявления обвинения и соблюдения порядка ее применения; законности и обоснованности уведомления лица о подозрении в совершении преступления в порядке, установленном ст. 223.1 УПК РФ; соблюдения порядка привлечения лица в качестве обвиняемого и об имевшем место событии преступления, причастности к нему подозреваемого.

В данном пункте, как и в других пунктах нового Постановления, не содержится разъяснений, как должен реагировать суд при выявлении нарушений положений ст. 91, 92, 100, 223.1, положений статей главы 23 УПК РФ в ходе рассмотрения вопросов о применении меры пресечения в виде заключения под стражу, о сроках содержания под стражей для восстановления нарушенных прав подозреваемых и обвиняемых, исходя из смысла ст. 5 Конвенции и прецедентов ЕСПЧ и положений ст. 22 Конституции РФ.

Тем более что практике известны случаи, когда судьи лишь констатируют нарушения прав задержанных лиц, но не принимают мер по восстановлению нарушенных прав.

Органами предварительного расследования А. подозревался в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 111 УК.

В 21 час 13 июля 2004 г. он задержан в качестве подозреваемого.

Обвинение А. не предъявлялось.

Пятнадцатого июля 2004 г. орган предварительного расследования направил в Преображенский районный суд г. Москвы ходатайство о заключении А. под стражу.

Ходатайство рассмотрено судьей с участием прокурора, следователя, подозреваемого и его защитника-адвоката.

Пятнадцатого июля 2004 г. по итогам судебного разбирательства судьей вынесено постановление о продлении срока задержания А. до 12 часов 16 июля 2004 г., в котором указано следующее.

Сторона обвинения в лице помощника прокурора Восточного административного округа г. Москвы ходатайствует о продлении в отношении А. срока задержания, при этом конкретная причина продления срока задержания прокурором не указана. Следователем мнение о поддержании данного ходатайства, равно как и собственное ходатайство о продлении срока задержания, не высказано.

Подозреваемый А. в судебном заседании факт совершения инкриминируемого ему деяния не признал.

Защитник А. — адвокат заявил, что подзащитного оговаривают.

Суд, оценив мнение сторон, отмечает следующие обстоятельства:

• следователем суду не представлены какие-либо сведения, положенные в основу выдвинутого подозрения: протокол допроса потерпевшего, протокол опознания и очной ставки;
• стороной обвинения не указана причина, по которой требуется продление срока задержания;
• подозреваемый свою причастность к совершении преступления отрицает.

В связи с приведенными выше обстоятельствами, принимая во внимание заявление подозреваемого о том, что на очной ставке потерпевший указал на него как на лицо, нанесшее ему ножевое ранение, суд полагает возможным продлить срок задержания.

Вместе с тем, учитывая нарушение стороной обвинения сроков, предусмотренных ч. 1 ст. 108 УПК, отсутствие аргументов для продления срока задержания, продлить пребывание А. в изоляторе временного содержания на незначительный срок (см. Постановление Преображенского районного суда г. Москвы по уголовному делу от 15.07.2004 N 25393) .

Таким образом, из этого примера видно, что констатация указанных нарушений не привела суд к процессуальному решению, восстанавливающему каким-либо образом нарушенные права подозреваемого.

Кроме того, в этих разъяснениях (п. 19) не представлено суждение о практической реализации рекомендаций по оценке обоснованности выдвинутого против лица подозрения, достаточности данных об имевшем место событии преступления и о причастности к нему подозреваемого на данной стадии уголовного судопроизводства. Другими словами, непонятно, из каких источников должна получаться эта информация и в какой форме исследоваться. Это важно, так как в этом же пункте содержится запрет судам входить в обсуждение вопроса о виновности лица в инкриминируемом преступлении и опять же без соответствующего разъяснения, что под этим понимается, так как при разрешении вопросов о мере пресечения, продлении срока содержания под стражей не обсуждается и не может ни при каких обстоятельствах обсуждаться вопрос о виновности лица в совершении преступления.

Необходимо заметить, что в разъяснениях отсутствует и рекомендация, каким образом в постановлении и, что не менее важно, на основании оценки каких данных можно отразить сведения о соблюдении порядка привлечения лица в качестве обвиняемого и предъявления ему обвинения, регламентированного главой 23 УПК РФ, при том, что в порядок привлечения в качестве обвиняемого входит обсуждение вопроса о «наличии достаточных доказательств, дающих основания для обвинения лица в совершении преступления» (ч. 1 ст. 171 УПК).

Думается, что для улучшения судебной практики по поднятой в статье проблеме Верховному Суду РФ необходимо представить судам разъяснения на анализе конкретных нарушений по вопросам содержания под стражей, выявленных в решениях Европейского суда по правам человека, с обращениями к действующим нормам УПК РФ. Это позволит разъяснения Верховного Суда РФ в пилотных решениях перенести в практическую плоскость, что, бесспорно, принесет практический позитивный результат — судебные решения, отвечающие принципу законности при заключении под стражу.

А.Н. Савченко